«Из неизвестного места подул ветер, чтобы люди не задохнулись» - Андрей Платонов, Котлован

There is no other writer whom I find so difficult to read, and it is not for the depictions of violence, or disease, or despair. It is these tiny moments of quiet compassion that make Platonov unbearable for me.

Many writers of the 1920s combined the linguistic experimentation of an earlier period with the terminological innovations of Soviet power to produce the improbable combinations in which the bureaucratization of metaphysics could take place: the wind howls in Pil'niak and one hears, amidst the whispers of ghosts and the wails of witches - glavbooom!

But how can that compare to Platonov's «А я сама не хотела рождаться, я боялась - мать буржуйкой будет»?


-Баба-то есть у него? - спросил Чиклин Елисея.
-Один находилса, - ответил Елисей.
-Зачем же он был?
-Не быть он боялся.